<< Белоусов А. Ф. АнекдотАнекдот это название нескольких различных жанров словесности. Оно восходит к греческому термину αυέχδοτος, который относился к неизданным сочинениям, а потом и к неизвестным прежде событиям из жизни знаменитых людей. Объясняя значение заимствованного из французского языка слова «анекдот» (ανεκδοτος), лексикограф конца XVIII начала XIX вв. определил его как «повесть о тайном случае, достопамятное происшествие любопытное; такие деяния или происшествия, кои не были еще напечатаны»[1]. Анекдот поначалу воспринимался исключительно как исторический текст, посвященный действительно бывшему, но до сих пор неизвестному. Обстоятельную характеристику этой разновидности анекдота дал известный филолог и педагог Н. Ф. Кошанский: исторический анекдот «что-то неизданное, оставленное Историею, забытое в Жизнеописаниях, но называющее редкую черту характера, ума или сердца знаменитого человека. Содержанием анекдота бывают умные слова или необыкновенный поступок. Цель его: объяснить характер, показать черту какой-нибудь добродетели (иногда порока), сообщить любопытный случай, происшествие, новость Достоинство их: в новости, в редкости, в важности»[2]. Изначальная связь с реальными событиями отражается в современном значении слова «анекдот», которое означает не только рассказ о событиях, но и само «происшествие, событие необычного характера»[3]. Однако исторический анекдот не обязательно соотносился с историей. Он мог быть интересным и сам по себе, как занимательное чтение. Исторические анекдоты составляли значительную часть такого популярного литературного жанра XVIII в., как «краткая замысловатая повесть», для которой важна не модальность текста, а его композиция: он должен был иметь неожиданную концовку. О «краткой замысловатой повести» XVIII в. напоминают определения анекдота, принадлежавшие младшим современникам Кошанского. А. В. Никитенко, например, писал об особой композиции анекдота: «главнейшие черты хорошо рассказанного анекдота суть краткость, легкость и искусство сберегать силу или основную идею его к концу и заключить оный чем-нибудь разительным и неожиданным»[4]. Это же отмечал и Н.И. Греч, вообще рассматривавший анекдоты не как исторические, а как литературные тексты, среди которых лишь «истинные» относятся к истории[5]. Исторической достоверности предпочитается неожиданная концовка, которая становится едва ли не основной особенностью литературного анекдота. Литературный анекдот не является сугубо юмористическим жанром[6]. Это характерно лишь для устных текстов, которые уже в ХIХ веке стали именоваться «анекдотами». Они воспринимаются как комический жанр, о чем знают и маленькие дети: «в их представлении анекдот это смешная история, смешной рассказик»[7]. В отличие от европейской традиции, где для «шуток» имеются свои названия (англ. Joke или нем. Witz), в русской культуре слово «анекдот» используется для обозначения не только «случаев» из жизни знаменитых людей, но и самых обычных «острóт». Однако следует иметь в виду, что настоящий анекдот это острóта, сюжетно оформленная, когда даже отдельная фраза осознается как реплика из театрализованного представления. Ходячее определение эпической природы анекдота, которое сводит его к малой форме рассказа, вызывает серьезные сомнения. Основную массу современных анекдотов составляют вовсе не повествовательные тексты, а драматизированные, которые зачастую представляют собой элементарную сценку, реже диалог, а иногда и одну лишь реплику («Вовочка! Не ешь яблоко! И вообще уйди с помойки!»). Эти виды анекдотов столь отличны друг от друга, что Г. Л. Пермяков вообще рассматривал их как два разных жанра[8]. А между тем для современного человека родовая принадлежность анекдота не существенна. Если в старинных юмористических сборниках «игра в вопросы и ответы» выделялась в самостоятельный раздел, то восходящие к ней анекдоты об «Армянском радио» считаются такими же анекдотами, как и все остальные. Определение «короткий рассказ» следует заменить на «короткий сюжетный текст». Эти тексты не случайно были названы «анекдотами». Они целиком и полностью посвящены тому, что относится к неофициальной стороне действительности, в связи с чем многие из них так и остались неопубликованными. Анекдоты представляют собой одно из наиболее живых и ярких проявлений «карнавального мироощущения», смехового начала в русской культуре. Об этом свидетельствует обилие анекдотов, изображающих материально-телесный «низ»: эротика и смежные с ней сферы жизни занимали и продолжают занимать очень существенное место в наших анекдотах. Остается неизменным и традиционный герой анекдота глупец, простак, шут, «дурацкие» слова или поступки которого должны вызвать смех у слушателей. Изменения не столь уж значительны (анекдотическая глупость, в частности, начинает мотивироваться сумасшествием, пьянством или наркоманством соответствующего героя) или же носят чисто количественный характер (увеличивается, например, число этнических и социальных персонажей, в которых проступают черты анекдотического «дурака»). Если прежде анекдот осмеивал попа и барина, то теперь среди тех, с кем сводят счеты, оказываются и милиционер, и инспектор ГАИ, и врач, и сантехник, и прапорщик, и профессор в общем, все, от кого мы так или иначе зависим в жизни и поэтому пытаемся освободиться с помощью анекдота. Этот ряд продолжают политические деятели, олицетворяющие власть как таковую. Из публикаций и исследований зачастую создается впечатление, что политическая тематика играла ведущую роль в анекдотах советского времени. Однако нет никаких объективных данных, которые подтвердили бы это широко распространенное мнение. Личный опыт свидетельствует о том, что не меньшим успехом пользовались анекдоты, посвященные культурным героям: будь то деятели культуры (от Пушкина до Аллы Пугачевой) или же популярные персонажи кино- и телеэкрана, среди которых особо выделялись Чапаев и Штирлиц. Эти анекдоты возникают в новейшее время и характерны именно для современной цивилизации. Отметим в этой связи и столь же показательный процесс «окультуривания» бытовых типажей (как произошло с анекдотами о «поручике Ржевском» или о мальчике «Вовочке», многие из сюжетов которых были известны задолго до того, как появились эти анекдотические персонажи). Анекдот меняется. Это особенно заметно по его героям. Одни забываются, возникают другие, образуются новые анекдотические циклы. История самого последнего из них разворачивалась на наших глазах. Он посвящен современным богачам, «новым русским» и обыгрывает образ нувориша, появившийся в наших средствах массовой информации в начале 1990-х годов[9]. Еще рано судить, будет ли его судьба счастливее, чем у «генеральской жены» очень похожей на «нового русского» героини, анекдоты о которой пользовались большой популярностью после Великой Отечественной войны, но уже давно и прочно забыты. Однако у анекдота есть «вечные» герои и «вечные темы». Об одной из его «вечных тем» следует упомянуть особо. Это анекдотическая небылица, к которой восходят современные «абсурдные анекдоты»: Летят по небу два крокодила. Один зеленый, другой налево. Анекдотическая небылица подчеркивает: фольклорный жанр исходит не из реальных фактов, как юмористическая «байка», а из заведомо вымышленного комического образа, созданного «фантазированием рассудка», свободу и творческие возможности которого и демонстрируют «абсурдные» анекдоты. Основная же особенность анекдота заключается в его строении: он должен обладать неожиданной концовкой, которая и вызывает смех у слушателей. Именно в «неожиданной остроумной концовке» видят главный признак анекдота не только исследователи, но и его носители, о чем свидетельствует, например, довольно частое наименование «садистскими анекдотами» известных детских «стишков» про «маленького мальчика», которые тоже строятся по принципу неожиданной концовки. Этим современный жанр отличается от традиционных народных анекдотов, для которых неожиданная концовка не обязательна[10]. Анекдотическая концовка может создаваться различными способами деформирования языковых клише. Известный анекдот о Штирлице, которому приходится действительно «раскинуть мозгами», когда в него попадает разрывная пуля, является образцовым примером того, что происходит с фразеологизмом при актуализации прямых значений составляющих его слов. Очень часто анекдотическая острота (пуант) создается и другими видами каламбура: омонимией, которая использована, например, в анекдоте о том же Штирлице, который вместе с Мюллером стреляет по очереди (и очередь с криками разбегается), и полисемией, многозначностью слова, на которой строится анекдот о «новом русском», принявшем вес ребенка за стоимость оказанной ему услуги: У вас родился мальчик. Три восемьсот. Базара нет. Радостный новый русский достает бумажник и начинает отсчитывать деньги. Анекдотическим пуантом может служить и самая обыкновенная неправильность речи, как это иногда происходит в детских или этнических анекдотах. Анекдоты «создаются вокруг оси глупость-ум»[11] и потому огромную роль играют интеллектуальные способы пуантировки текстов. Анекдотическая глупость обычно мотивируется отсутствием опыта и знаний. Этим отличается не только чукча, который просьбу подождать принимает за ответ на свой вопрос: Чукча спрашивает в кассе Аэрофлота: Самолет до Чукотки сколько летит? Минуточку Спасибо. Анекдот любит представить своих героев простаками и невеждами, что характерно и для анекдотов о «новых русских», которых напрочь лишают духовности: Новый русский выбирает в антикварном магазине огромный золотой крест. Вот этот, только без гимнаста Отсутствовать могут и умственные способности: Сидит чукча, раскачивается из стороны в сторону и приговаривает: Устал сегодня чукча. Ох, устал! Его спрашивают: Почему устал? Однако, думал сегодня. Очень устал. А почему очень устал? Однако, три раза сегодня думал. Однако гораздо чаще акцент делается на неправильности мышления анекдотических персонажей, противоречащего здравому смыслу: Пьяный новый русский спрашивает на улице прохожих: Скажите, а где здесь противоположная сторона? Ему показывают. А там говорят, что здесь. Совсем обалдели! Особенно поражает его парадоксальность: Идет презентация. Один из присутствующих не есть и не пьет. Подходит новый русский. А ты что ж ничего не ешь? Да я не хочу. Слушай, да это же халява! Бесплатно! Ешь! Я ем только тогда, когда голоден. Ну ты прям как животное! А между тем «новым русским» приписываются не только абсурдные парадоксы. Это разнообразие умственных способностей типично для анекдотических персонажей. Одним из немногих исключений является хитроумное «Армянское радио». Интеллектуальные особенности персонажей проявляются и в их поведении. Отклонение от нормы, патология поведения довольно часто используется для пуантировки анекдотов. Особое внимание уделяется поступкам анекдотических персонажей, неадекватным ситуации, в которой они находятся. Этот традиционный для «набитых дураков» образ действий свойствен не только сумасшедшим, но и многим другим персонажам. Изображается он и в анекдотах о «новых русских»: Новый русский рассказывает об отдыхе на море: Беру акваланг, ласты и плыву под водой. Доплываю до берега и выхожу на песок. Вот тут-то все от меня и прибалдели. Почему? Ну ты же знаешь мой прикид малиновый пиджак, зеркальные очки, радиотелефон Оригинальнее, а вместе с тем и проще строятся анекдоты, в которых поведение персонажей прямо противоположно тому, как ведут себя их прототипы. Особенно часто инверсия используется в анекдотах, посвященных культурным героям. Обычной формой инверсии является травестия: трагическое оборачивается комическим, возвышенное пошлым и ничтожным, осмысленное нелепым. Анекдотические персонажи оказываются антиподами культурных героев: герои детских мультфильмов замещаются морально ущербными существами, интеллектуалы из взрослых телесериалов глупцами, способными лишь к тривиальным умозаключениям. Анекдоты о Штирлице, например, изображают не только нарушение им элементарных логических правил, но и следование этим правилам, что преподносится как умственный подвиг разведчика: Штирлиц зашел в комнату, отодвинул занавеску. За окном он увидел людей на лыжах. «Лыжники», подумал Штирлиц. Особое внимание исследователи анекдота уделяют его персонажам. Они считаются основным элементом анекдота, чей семантический потенциал реализуется в возникающем вокруг него цикле[12]. Однако нет цикла, который состоял бы из одних новых текстов. Обязательно найдутся переделки старых анекдотов. А в таком случае главным является вовсе не герой, но острόта (пуант). Анекдотический же персонаж вообще может рассматриваться просто как его мотивировка. «Герой нужен, как давно отметил Б. В. Томашевский, чтобы на него нанизать анекдот»[13]. Анекдотический пуант определяет конструкцию и само существование анекдота, поэтому его особенности и должны стать основой для систематизации современных анекдотов[14], которой пора заняться нашей науке. Анекдот возник и долгое время просуществовал исключительно как жанр устной словесности. Исследователи отмечают особенности рассказывания анекдотов: «Ближе всего современный городской анекдот стоит к таким фольклорным жанрам, как народный театр. Рассказывание анекдота это не повествование, а представление, производимое единственным актером»[15]. Это обусловлено драматизацией современного анекдота. Обычно рассказывание анекдотов связано с ситуацией общения: анекдот рассказывается, как правило, по случаю, «кстати». Однако кажется, что эта связь постепенно слабеет и анекдот все чаще рассказывается как одна из наиболее важных новостей: «А вы слышали новый анекдот?» приветствовали друг друга москвичи еще в конце 1920-х начале 1930-х гг.[16] Отношение к анекдоту как к новости более соответствует не только образу и потребностям современной жизни, но и особенности жанра, изначально ориентировавшегося на новизну. Лишь новое и неожиданное вызывает настоящий смех. Оттого и вышучиваются старые, «с бородой», анекдоты, что они уже не смешат слушателей. А именно смех слушателей главная цель анекдота. Осмысляя этот смех в контексте идей М. М. Бахтина, исследователи подчеркивают, что анекдот противоборствовал насаждавшейся идеологии, упуская из виду его игру с высокими культурными ценностями. Анекдот высвобождает не только из-под гнета идеологии, но и от бремени культуры, что порой огорчает даже любителей этого жанра (в дневнике К. И. Чуковского есть рассказ о том, как он, расставшись с Леонидом Утесовым, который веселил компанию анекдотами, вдруг «почувствовал пресыщение анекдотами и даже какую-то неприязнь к Утесову»: «Какой трудный, неблагодарный и внутренне порочный жанр искусства анекдоты. Т.к. из них исключена поэзия, лирика, нежность вас насильно вовлекают в пошлые отношения к людям, вещам и событиям после чего чувствуешь себя уменьшенным и гораздо худшим, чем ты есть на самом деле»[17]). Анекдот дифференцирует общество: от того, сколь оппозиционен, вульгарен или, наконец, неприличен анекдотический текст, зависит и его аудитория, которая в крайнем случае ограничивается исключительно «своей компанией», современным «коллективом посвященных в фамильярное общение, коллективом откровенных и вольных в речевом отношении»[18]. Вместе с тем и общество дифференцирует анекдот: все больше социо-культурных общностей создают свои собственные тексты (так, существуют солдатские, медицинские, студенческие и т.д. анекдоты). Оригинальнее других, конечно, детские анекдоты, отличающиеся особой логикой построения комического текста[19]. Одной из самых специфических особенностей современного анекдота является проблема их авторства. В 1930-е гг. авторство всех политических анекдотов приписывали известному журналисту Карлу Радеку (1885-1939). Впоследствии таких общепризнанных творцов анекдотов уже не было, поэтому и возникают анекдоты о том, как их ищут карательные органы: ср. один из анекдотов «Армянского радио»: Гражданин Григорян из Еревана спрашивает: «Кто сочиняет анекдоты?» Этим же вопросом интересуется и наш слушатель из Москвы, товарищ Андропов. А с недавних пор начали объявляться сами авторы анекдотов, которых охотно рекламирует наша пресса[20]. Все это свидетельствует о том, что анекдот действительно принадлежит современной эпохе с ее культом авторского, индивидуального начала. Анекдот постепенно из определенного фольклорного жанра становится культурным явлением. Он обогащает повседневный речевой обиход, добавляя к цитатам из популярных книг, кино- и телефильмов ключевые фразы анекдотов. Вместе с тем задолго до бурного развития анекдотопечатания в начале 1990-х гг.[21] анекдоты вышли за пределы устной словесности: первые публикации бытовых анекдотов в России относятся к XVIII в. Исследователи пока пренебрегают печатными версиями анекдотов. Однако они любопытны как элементарная форма олитературивания анекдота, которое продолжилось в «романах-анекдотах», посвященных анекдотическим героям и расцвеченных соответствующими анекдотами о Штирлице, Вовочке, Винни-Пухе и др.[22] Характерно, что элитарная литература воспользовалась лишь персонажами «чапаевского» цикла: они стали героями романа Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» (1996). Анекдот крепко связан с массовой культурой. Это видно и по конкурсам анекдотов, которые начались у нас еще в 1984 г., когда газета «Неделя» объявила конкурс, названный тогда «Репризой для клоуна», и по телепередачам, в которых анекдот любят подать как фарсовую сценку. Еще более интересно с фольклористической точки зрения существование анекдота в Интернете, который является не только мощным средством распространения текстов: электронные сайты (вроде anekdot.ru) позволяют изучать жизнь анекдота в современной культуре. Осмысление анекдота не ограничивается его рефлексией над собой и никогда не исчерпывалось негативной позицией официальных властей. Он привлекал писателей-юмористов (вспомним Аркадия Аверченко с его «Искусством рассказывать анекдоты»). Интересовались и продолжают интересоваться им журналисты, которые от «разоблачений» анекдота в советской прессе[23] и «плача» по анекдоту в начале 1990-х гг.[24] переходят к объективному анализу его современного состояния[25]. Оживилось и научное изучение анекдота, начатое сто лет тому назад статьей А. П. Пельтцера «Происхождение анекдотов в русской народной словесности»[26]. Отечественные исследования анекдота уже не являются такой редкостью, какой они были до конца 1980-х гг. Одним из первых признаков перелома в отношении к анекдоту стал вышедший в 1989 г. в Таллинне сборник статей, посвященных основным видам анекдота[27]. С тех пор появилось множество статей, издан целый ряд книг[28] и даже защищаются диссертации[29], что, конечно же, свидетельствует о признании анекдота как актуальной и вполне достойной темы научного исследования.
|